Репин и русско-турецкая война 1877—1878 годов

Начало русско-турецкой войны застало Репина еще в Чугуеве, накануне уже решенного им переезда в Москву. Он тогда только что окончил своего «Протодьякона», живой прототип которого «весь плоть и кровь, лупоглазие, зев и рев»^*, как его безжалостно характеризовал сам автор, спустя несколько месяцев выкрикивал на весь Чугуев «Многая лета» проходившим по городу войскам, вернувшимся с победой с Балканского фронта.

^* ( И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка, стр. 126.)

Война 1877—1878 годов пользовалась несомненной популярностью в широких массах русского народа, испытывавшего живое сочувствие к страданиям братских славянских народов на Балканах, находившихся тогда, как известно, под свирепым гнетом Турции. Многие видные писатели, общественные деятели, художники, врачи отправились на фронт.

Одним из первых откликов Репина на события был этюд, в котором он отразил торжественные проводы в действующую армию знаменитого хирурга И. И. Пирогова. Тогда же им был создан акварельный рисунок «Воин с ружьем», изображающий герцоговинца (находится в Русском музее в Ленинграде).

Ближайший друг Репина В. Д. Поленов уже был в армии. Подумывал о поездке на Балканы и Репин. В одном из писем к Стасову он высказывает сожаление, что ему не удалось побывать на войне.

Но вот война закончилась. Русские войска с победой возвращались на родину. Всюду их встречали с почетом и славой. Репин не мог не отозваться на эту злободневную тему и написал превосходно найденную сцену «Вернулся»: герой-солдат, с крестом на груди, с повязками на голове и на руке, с увлечением рассказывает односельчанам о победных сражениях, о далекой Плевне.

По всей России праздновали победу, и, может быть, с особенным воодушевлением это происходило в Москве. Репин, бывший свидетелем этих торжеств, спрашивал своего петербургского друга А. Прахова: «Ликуете ли вы теперь, как Москва ликует? Столько ли у вас флагов? Даже в нашем Теплом переулке флаги»^*.

^* ( «Художественное наследство», т. 2, стр. 34.)

Под живым впечатлением этих настроений, а также, возможно, под влиянием рассказов только что вернувшегося с Балкан В. Д. Поленова Репин тотчас же с увлечением компонует новый этюд — «На родину. Герой минувшей войны». На дороге, в поле, с палкой в руке и с котомкой за плечами, остановился отдохнуть солдат с загорелым и обветренным лицом. Скоро и дом, семья, отдых — все то, от чего он был оторван в тяжелые дни войны.

В том же 1878 году Репин еще раз откликнулся на тему войны, создав замечательный эскиз «Встреча войск». И вот что удивительно: не видев в натуре самой сцены торжественной встречи войск в Петербурге, а только услышав рассказ очевидца, Репин пишет необычайно живописный этюд масляными красками, полный непосредственности и вдохновения. Художник сам находил, что «выходит свежо, красиво и живописно»^*.

^* ( И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. 2, стр. 39.)

Еще только задумав этот этюд, он пишет Стасову 15 октября 1878 года: «Мне хочется написать встречу войск, ведь превосходная тема. Да и представляется она мне великолепно! Только встреча в Питере: недавно расспрашивал у одного очевидца, рассказ его превзошел мои ожидания!.. Восторг! непременно сделаю картину! В половине ноября я буду в Питере и там напишу этюд местности около Триумфальных ворот и поделаю этюды солдат... Бронзовые лица солдат смешались с публикой, родными и знакомыми, на лицах восторг, радость; кругом цветы, на штыках букеты, и целый дождь букетов сыплется из окон: везде приветы, публика всяких слоев, и всяких костюмов смесь!! Живописно!»^*.

^* (И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. 2, стр. 37.)

Через десять дней Репин снова пишет Стасову, прося у него помощи в подборе материалов для задуманной картины. «Как торжественна эта арка «русскому воинству», — пишет он. — Как я ею брежу! Это прелесть! Только сегодня мог я набросать эскиз^*. И тут же добавляет, что еще больше эффекта получится, если показать встречу войск не у Триумфальной арки, а на Большой Морской (повидимому, Репин слышал рассказ еще одного свидетеля).

^* (Там же, стр. 39.)

Картины, однако, не получилось. Надо думать, что отвлекла «Царевна Софья», которой художник был повседневно занят. Возможно так же, что Репин охладел к своему замыслу, увидев через некоторое время очень впечатляющий рисунок И. Н. Крамского на ту же тему. На рисунке изображена та же арка, только у Крамского на переднем плане нарисована комната, где в кресле сидит горько плачущая женщина, очевидно потерявшая на войне мужа. Когда Репин с женой увидели этот рисунок, Вера Алексеевна, жена художника, была так растрогана, что долго рыдала, о чем Репин сообщил автору в своем письме. После превосходного рисунка Крамского, показавшего то, о чем позабыл Репин, — изнанку войны, Репину не захотелось искать нового решения картины и соперничать со старым наставником и другом.

Своеобразным отзвуком той же войны 1877—1878 годов явился сделанный Репиным по заказу П. М. Третьякова портрет писателя И. С. Аксакова, ныне находящийся в Третьяковской галерее. Внимание Третьякова было привлечено к Аксакову после того, как тот за произнесенную им речь против Берлинского трактата 1878 года был выслан царским правительством из Москвы. Писатель резко критиковал излишнюю, по его мнению, уступчивость русской дипломатии на Берлинском конгрессе.

Репин выехал в имение Е. Ф. Тютчевой Варварино (Владимирской губернии) и написал гам портрет за три дня. Аксаков изображен в фас сидящим за столом, с книгой в руке. Писатель остался доволен своим изображением и сообщил Третьякову: «От души благодарю вас за знакомство с Ильей Ефимовичем Репиным. Он очень симпатичный и талантливый художник, с широкой кистью. Мне кажется, портрет удачен»^*.

^* («Художественное наследство», т. 1, стр. 417. )

В те же дни Репин написал замечательный пейзаж села Варвариаа, принадлежавший семье поэта Ф. И. Тютчева, с которой И. С. Аксаков был в близких отношениях (он был женат на дочери поэта А. Ф. Тючевой). Ныне этот пейзаж хранится в Музее им. Ф. И. Тютчева в Муранове.