Столовая

Рис. 27

Из гостиной мы можем пройти в столовую - просторную комнату с большим окном, выходящим в сад. Стены столовой почти сплошь заполнены произведениями самого художника, главным образом портретами близких ему людей. Здесь, в кругу друзей, в веселой, непринужденной атмосфере проходили знаменитые репинские обеды. Живой обмен мнениями по самым актуальным вопросам, перемежавшийся шутками и остроумными речами, - все это надолго оставалось в памяти тех, кто бывал здесь. Не случайно почти во всех воспоминаниях значительное место уделялось столовой и тому необычному ритуалу обедов, который являлся своеобразным протестом против общепринятого шаблона приемных дней в буржуазных домах.

Первое, что привлекало внимание гостей при входе в столовую, был круглый, оригинальной конструкции стол, стоявший посредине. Как и некоторые другие предметы обстановки, он был сделан по заказу Нордман (выполнял его финский столяр Пекко Ханекайнен в 1909 году). "Как только возникла идея раскрепощения прислуги, - писала Нордман, - на первую же очередь сам собой выдвинулся вопрос относительно обеденного стола, вокруг которого не стало бы больше унизительного для обедающих прислуживания посторонних людей. И вот, после долгих проб разных систем и их усовершенствований, возник большой круглый стол, на двадцать персон"¹. Действительно, своеобразная конструкция этого стола позволяла не только обходиться без прислуги, но и не пользоваться помощью соседа. Каждый мог и должен был обслуживать себя сам. Достаточно было повернуть за одну из ручек центральную часть стола, чтобы пододвинуть к себе любое блюдо. Чистая посуда стояла тут же, а использованную гости складывали в нижние выдвижные ящики. Часть пенатского сервиза можно и сейчас видеть здесь, в столовой.

¹ (Научно-библиографический архив Академии художеств СССР, фонд И. Е. Ренина, А-23, оп. 54, X, л. 23)

Как уже говорилось, подлинный стол не сохранился, и в 1962 году он был сделан заново.

Как правило, обедали в большой столовой только по средам, когда в "Пенатах" собирались гости. Обычно к обеду оставались только близкие знакомые (столовая не смогла бы вместить всех, кто приходил к Репину в этот день). В шесть часов вечера раздавались мелодичные удары гонга, и под звуки органчика (небольшого музыкального ящика) все входили в столовую. У маленького стола с хлеборезкой каждый брал себе хлеб (этот стол но сохранился). Еще в гостиной, по жребию, каждый определял свое место за столом. Тот, кому доставался первый номер, становился председателем круглого стола, он занимал деревянный резной стул с высокой спинкой и должен был снять крышки с кастрюль с кушаньями, которые уже стояли на центральной части стола. Их перед приходом гостей сама хозяйка дома вынимала из "волшебного сундука". Этот "волшебный сундук", выписанный Нордман из Дрездена, выполнял функции термоса и стоял у окна в столовой. В нем кушанья не только сохранялись долгое время горячими, но и доваривались после того, как они были сняты с плиты. В лекциях о раскрепощении прислуги рассказ о "волшебном сундуке" играл не последнюю роль. Иногда его даже демонстрировали во время лекции.

Сохранилось несколько карточек - меню репинских обедов. Одну из них (10 августа 1911 г.) можно видеть на столе. На карточке напечатаны шутливые "Правила круглого стола". Так, например, председатель должен был важничать... Но в основе правил лежал тот же принцип самопомощи, за нарушение которого налагался штраф. Виновный должен был произнести экспромтом речь со специальной трибуны, расположенной в углу столовой. Причем речь должна была быть обязательно на злободневную тему и, как тогда говорили, с "идеей". Личные тосты не разрешались. "Чем больше было провинившихся в нарушении пенатских уставов, - вспоминает К. А. Морозова, жена шлиссельбуржца Н. А. Морозова, - тем обед выходил веселее, особенно когда попадали на новичков, впервые приехавших в Пенаты"¹. Однако не только новички давали повод к веселью и шуткам. Попадались и завсегдатаи круглого стола. Гости старались обычно подвести под нарушение правил К. И. Чуковского, сочинявшего остроумные экспромты.

¹ (Художественное наследство. Репин, т. II, с. 250)

Меню в "Пенатах", как известно, было строго вегетарианское, особенно при Нордман. На стол подавались вкусно приготовленные овощи и фрукты, а также блюда из различных трав. Из так называемого "сена" варились супы и жарились котлеты. Нордман не только сама придерживалась вегетарианства, по была его неутомимой проповедницей. Она искренне верила в то, что вегетарианство спасет Россию от голода, пропагандировала его не только у себя за столом, но и выступая с публичными лекциями, статьями. Женщина увлекающаяся, фанатически преданная своим наивным идеям, она невольно вносила в жизненный уклад "Пенатов" известную долю анекдотичности и даже рекламной шумихи, что, к сожалению, давало повод желтой прессе изощряться в остроумии, описывая репинские приемы. Сам же Репин не придавал значения писаниям этих журналистов, а к затеям Нордман относился шутливо-иронически и после ее смерти многого уже не придерживался. Не обращали внимания на выходки прессы и те, кто приезжал в "Пенаты", так как их привлекал сюда сам художник, его живой ум, талант. И часто, как это бывает во время интересных бесед, гости даже не замечали угощения. "Был ли за обедом знаменитый "борщ из сена", - я не помню, - писал Д. Бурлюк, - ибо внимание было занято разговорами"¹.

¹ (Художественное наследство. Репин, т. II, с. 281)

Хозяева "Пенатов" стремились к тому, чтобы все за столом чувствовали себя свободно и непринужденно. Репин поддерживал любую беседу, бурно выражал восторг, иногда предавался воспоминаниям, а главное, был естественным в общении с людьми.

Все было просто нестерпимо. 
И в простоте великолепен 
Сидел Илья Ефимо 
вич великий Репин -

так закончил свое шутливое стихотворение на одном из обедов в 1914 году поэт Василий Каменский¹. За столом звучали не только экспромты. "Помню, - пишет К. И. Чуковский, - как в столовой у Репина за круглым столом Владимир Владимирович [Маяковский] стоит во весь рост и читает свою поэму "Война и мир" (не всю, а клочки и отрывки; она еще не была в ту пору закончена), а Репин стонет от восхищения и выкрикивает свое горячее "браво!"" В этот день в столовой была сделана фотография (она лежит на столе), на ней мы видим В. В. Маяковского (стоит второй оправа), рядом с ним К. И. Чуковского, далее режиссера и театрального деятеля Н. Н. Евреинова, певицу А. Л. Андрееву-Шкилондзь и самого художника.

¹ (Каменский В. Путь энтузиаста. Автобиографическая книга. Пермь, 1968, с. 179)

Как вспоминает А. М. Комашка, Евреинов был кумиром общества на "средах". "Импровизациям, поразительным по разнообразию и оригинальности выдумкам, парадоксам и шалостям... у Евреинова не было конца". Не уступал ему, пожалуй, только Чуковский, остроумный, жизнерадостный, вносивший веселье в любое общество.

Стены столовой, как и прежде, украшены произведениями Репина, созданными в различные периоды его жизни. Раньше картин здесь было значительно больше, художник часто менял их, некоторые продавал, дарил, а на их месте появлялись новые. Так, долгое время в столовой висел портрет Е. Н. Званцевой, с которым у него были связаны воспоминания о сильном увлечении этой женщиной. Были здесь когда-то портрет Нордман в тирольской шапочке, написанный в 1900 году, автопортрет с Нордман (1903 г.) и другие. Среди картин, которые мы видим сейчас в столовой, есть и ранние работы, созданные Репиным еще в Чугуеве, и произведения последних лет.

Рис. 28. И. Е. Репин на трибуне в столовой. Фотография 1912 г.

Справа, у буфета, висит акварель "Бандурист" (1859 г.), выполненная юным Репиным, вероятно, под впечатлением картины "Бандурист" работы чугуевского живописца Я. Логвинова.

Слева, у изразцовой печи, находится небольшой портрет рыжеволосой девочки, вяжущей на спицах. На обороте имеется полустертая надпись, выведенная неуверенно рукой: "снимал Илья Ефимыч Анюту Петрову 20 л." Это произведение было, вероятно, создано Репиным вскоре после приезда в Петербург, в 1864 году. Написанное со знанием формы и цвета, оно свидетельствует о том, что Репин приехал учиться в Академию художеств, имея уже навыки в живописи.

Рядом с этой картиной - пейзаж "Нормандия" (без подписи и даты). Он мог быть написан Репиным во время пребывания в деревне Вёль, расположенной на побережье Атлантического океана, где он вместе с другими русскими художниками (В. Поленовым, К. Савицким) провел лето 1874 года. Здесь Ильей Ефимовичем было создано много пейзажей. Однако в настоящее время большинство их находится за границей. Сам художник придавал большое значение своей работе в Вёле, считая, что здесь он впервые по-настоящему начал писать на открытом воздухе.

Центральное место в столовой занимает портрет Н. Б. Нордман. Написан он в 1905 году во время их путешествия по Италии. Репин ценил в Нордман интеллектуальность, трудолюбие, ему импонировала ее писательская деятельность. И, как всегда, он сумел это выразить в картине. Репин изобразил Нордман как бы в момент творческого раздумья. Портрет написан на балконе виллы на фоне желтеющей листвы сада. Исполненный широко и свободно, он является одной из лучших работ художника, хранящихся в коллекции "Пенатов".

В 1929 году, когда Репин решил продать этот портрет, он писал В. Ф. Леви - художнику, занимавшемуся организацией выставок произведений Репина в различных странах и реализацией его картин: "Посылаю Вам еще портрет Нат[альи] Борис[овны] Нордман. Мне, сказать правду, жаль продавать этот портрет, написанный на озерах Италии, в Фазано, но я надеюсь, Вы его продадите подороже"¹. Картина так и не была продана (вероятно, из-за высокой цены) и вернулась в "Пенаты".

¹ (Художественное наследство. Репин, т. I, с. 244)

Слева от портрета Нордман - картина, изображающая двух девочек, стоящих среди разбросанных игрушек. Это дочери Репина Вера и Надя. Портрет был написан в 1877 году, вскоре после возвращения Репина из Франции. Репин очень любил и часто писал своих детей. В этой работе прекрасно передано живое выражение детских лиц в минуту серьезности, когда их оторвали от игр, чтобы позировать отцу. Выдержанный в черно-белой гамме, портрет очень красив по колориту и не уступает многим детским портретам Репина, находящимся в Третьяковской галерее и Русском музее.

Эту картину Репин подарил своей внучке, в день ее рождения. На холсте надпись рукою художника: "Тасе на память 1902". (Тася - Татьяна Николаевна Язева, а в замужестве Дьяконова, - дочь Татьяны Ильиничны.)

Здесь же можно видеть исполненный пастелью портрет актера и режиссера Александрийского театра Г. Г. Ге, племянника известного художника Н. Н. Ге. Он часто бывал в "Пенатах" и позировал Репину для картины "Пушкин на набережной Невы".

Ниже - маленький, написанный в парке, этюд-портрет И. П. Павлова. В 1920-х годах академик Павлов иногда проводил лето на даче в Келомякках (ныне Комарово) и тогда навещал Репина. В 1924 году Ренин написал портрет Павлова в белом халате (Государственная Третьяковская галерея). Видимо, этюд из собрания "Пенатов" был исполнен в том же году.

Слева, на той же стене, небольшой портрет скульптора И. Я. Гинцбурга, написанный в 1907 году в "Пенатах". Он очень хорошо раскрывает характер скульптора - его живой ум, наблюдательность, выразившиеся не только в созданных им произведениях, но и в способности к артистическим перевоплощениям. Об этом его даре знал лишь узкий круг людей. Небольшие сценки, разыгрываемые Гинцбургом, приводили в восторг Л. Н. Толстого, В. В. Стасова. Репин познакомился с Гинцбургом, когда будущий скульптор был еще мальчиком, учеником Антокольского. Гинцбург был последним из старых друзей, навестивших Репина незадолго до его смерти.

Крайний слева на этой стене - портрет профессора Н. Ф. Денисюка - этюд к картине "Пушкин на набережной Невы".

Патриотическая тема эскиза картины "Клич Минина Нижнему Новгороду" (1876 - 1915 гг.) была навеяна событиями сербско-турецкой войны, в которой приняли участие многие русские добровольцы. Он начат был, как видно из подписи, еще в 1876 году в Чугуеве, откуда художник специально ездил в Нижний Новгород. Возможно, что в дальнейшей работе над картиной сказалось влияние Сурикова, с которым Репин близко сошелся уже в годы пребывания в Москве. Однако Репин так и не смог закончить картину, хотя и написал два варианта (второй вариант находится в Астраханской галерее)¹. В пенатском эскизе есть хорошо написанные отдельные части, но в целом композиционно он не решен.

¹ (Эскиз был куплен у Репина коллекционером и душеприказчиком Нордман Н. Д. Ермаковым в 1914 году. После революции он попал в Государственный Русский музей, откуда был передан в 1940 году "Пенатам")

В нижнем ряду эскиз "Встреча войск" (конец русско-турецкой войны) - эскиз беглый, но очень красочный, живописный, в нем намечена основная мысль художника. "Мне хочется написать встречу войск, - писал Репин Стасову 14 октября 1878 года, - ведь превосходная тема, да и представляется она мне великолепно!.. Бронзовые лица солдат смешались с публикой, родными и знакомыми, на лицах восторг, радость, кругом цветы, на штыках букеты, и целый дождь букетов сыплется из окон, везде приветы, публика всяких слоев и всяких костюмов смесь! Живописно! восторг! непременно сделаю картину!.. Только сегодня мог я набросать эскиз, выходит свежо, красиво и жизненно!.."¹

¹ (Художественное наследство. Репин, т. I, с. 402)

Репин так и не осуществил свой замысел. Причиной тому было, как предполагает И. С. Зильберштейн, появление рисунка Крамского на этот же сюжет. Крамской, в противоположность Репину, изобразил не только радость встречи, но и горе тех, кто потерял близких.

Этюд неправильно датирован Репиным (на картине его рукой поставлена дата: "И. Репин. 1877 г."). Дело в том, что многие свои работы, хранившиеся в "Пенатах", художник подписывал в последние годы, по настоянию своих детей, и при этом мог ошибиться.

Рис. 29. И. Е. Репин. Портрет Н. Б. Нордман (1905 г.)

Пейзаж "Пруд в Пенатах", написанный в темных тонах, казалось бы, говорит о полном упадке творчества художника. Но Репин заставляет нас отказаться от этой мысли, когда мы обращаемся к портрету Веры Ильиничны Репиной, исполненному в 1926 году литографским карандашом (находится в простенке у трибуны). Этот портрет еще раз свидетельствует о неувядаемом таланте Репина - блестящего рисовальщика и портретиста-психолога. Несмотря на привязанность к своей дочери, художник остался верен правде и раскрыл ее непривлекательный внутренний облик.

В конце 1920-х годов, когда Репин был уже настолько слаб, что не мог подниматься на второй этаж, столовая служила ему одновременно и спальней и мастерской. Между трибуной и печью, отгороженный ширмой, стоял диванчик, где он спал.

До последних лет Репин придерживался строгого распорядка дня. Вставал он, как вспоминает Вера Ильинична, в 7 часов 30 минут, прогуливался по парку и пил воду из колодца. Оставаясь верным привычке все делать самому, он утром, пока в доме все еще спали, размалывал кофе, варил его в кухне и завтракал. После обеда кто-либо из родных читал ему вслух (чаще всего это делал племянник Репина - Илья Васильевич).

5 августа 1930 года, в день 86-летия, Илья Ефимович в столовой в последний раз принимал своих гостей. Он был очень оживлен и весел. Одна из фотографий 1930 года запечатлела Репина сидящим за круглым столом. В этой комнате Репин умер 29 сентября 1930 года после непродолжительной болезни - гриппозного бронхита, перешедшего в воспаление легких.