"Запорожцы"

Репин всегда работал одновременно над несколькими полотнами. Устав работать над одним, он переходил «отдыхать» на другое.

Так было и в Москве. Он писал «Царевну Софью» и «Крестный ход», делал первые эскизы для «Ареста пропагандиста» и «Ивана Грозного», работал над портретами, а на мольберте стоял уже новый холст - «Запорожцы».

В основу картины Репин взял историческое событие, относящееся к 1676 году.

Казаки вольной Запорожской Сечи были оплотом Руси, охраняя ее на западе от польских панов и на юге - от турок. Турецкий султан Махмуд IV, желая избавиться от столь грозного соседа, в 1676 году прислал запорожским казакам письмо, предлагающее им сдаться без сопротивления.

Чтобы устрашить казаков и заставить их сложить оружие, турецкий султан привел в начале письма все свои звания. Он писал: «Я, султан, сын Магомета, брат солнца и луны, внук и наместник божий, владелец царств - македонского, вавилонского, иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властелин над властелинами, необыкновенный рыцарь, никем непобедимый, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешение мусульман, смущение и великий защитник христиан...» и так далее.

Запорожские казаки, не раз громившие султанские орды, лишь рассмеялись над напыщенностью письма Махмуда и, собравшись под руководством кошевого атамана Ивана Сирко, написали едкий ответ султану.

Наброски к картине «Запорожцы». 1878

Этот исторический эпизод и взял Репин для своей картины.

Первый карандашный набросок «Запорожцев» датирован художником: «Абрамцево. 26 июля 1878 г.».

Текст письма запорожцев, переходивший из уст в уста, имел сотни вариантов, большинство которых невозможно было публиковать - слишком солеными словами они были напичканы. Но более или менее «приличные» варианты помещались в журналах.

Репин в одном из своих писем сообщил, как зародился у него замысел картины. Историк Н. И. Костомаров опубликовал в журнале текст одного из вариантов письма запорожцев. «Мне тогда, - писал Репин, - указал на это письмо Мстислав Прахов. Хотя оно с детства было знакомо мне. В Малороссии у каждого пономаря есть список этого апокрифа. И когда соберутся гости у «батюшки», письмо часто читается вслух подгулявшей компании».

Летом 1878 года М. В. Прахов одновременно с Репиным гостил в Абрамцеве, и, очевидно, именно тогда он напомнил Илье Ефимовичу о письме запорожцев и, может быть, прочел художнику это письмо.

Репин «загорелся». Он почувствовал огромные возможности! В этом сюжете для большого полотна на очень важную тему - тему жизни свободного народа. Он начинает поиски материалов, изучение источников, «вхождение» в эпоху. Вся семья художника была вовлечена им в этот замысел. В. И. Репина вспоминала, как он читал вслух книги о запорожцах, перечитывал гоголевского «Тараса Бульбу». Дошло до того, что маленькому сыну Репина Юрию выбрили голову и оставили только запорожский чуб - «оселедец», а одевали мальчика в запорожский костюм - желтый жупан с откидными рукавами, малороссийскую рубашку и широченные шаровары.

И игры, которыми всегда увлекались в семье Репина, подчинились теперь новому замыслу, - играли в запорожцев; сам Илья Ефимович был Тарасом Бульбой, дочь Вера - Остапом, Надя - Андрием; в другой игре Репин и его сынишка Юрий были запорожцами, а дочери - русалками, завлекавшими казаков в камыши: «камыши заменялись кучками сена, - писала В. И. Репина, - мы играли на бульваре Девичьего поля, бежали вперед и прятались за сугробы».

Репин даже вылепил из глины фигурки запорожцев и создавал из них целые сцены.

Летом 1880 года Репин совершил длительную поездку по Украине, чтобы собрать материалы и сделать ряд этюдов для «Вечорниц» и «Запорожцев». Он побывал во многих местах, где когда-то жили запорожские казаки, около месяца провел в имении В. В. Тарновского Качановке Черниговской губернии, зарисовал там различные предметы из богатейшей коллекции запорожской старины, собранной владельцем усадьбы. Здесь было и оружие - ружья и пушки, пики и пистолеты, а также утварь, запорожские костюмы. А в самой Качановке он увидел и зарисовал интересные типы людей. Множество этюдов и зарисовок привез Репин в Москву.

Нелегкой была эта поездка, признавался художник: «Например, понадобились очень типичные чумаки в степях Малороссии, - хотел их писать, ни за что не соглашались, ни за деньги, ни даром... Наконец, приезжаю на ярмарку в Чигирин и здесь вижу группу косарей - молодец к молодцу, лежат все на животах в ожидании найма... Эту группу я взял для этюдов. И отсюда почерпнул немало типов для картины».

Работа над новой картиной так увлекла Репина, что он на какое-то время отложил «Крестный ход». Узнав об этом, Стасов обвинил художника в лености, писал Репину, что Москва виновата в том, что «Крестный ход» не продвигается. Репин тотчас же вступился за Москву: «Москва ни в чем не виновата по отношению ко мне, - писал он. - Климат здесь хороший, свет чистый, ровный, солнце яркое, внешний вид красивый, чего вы ничем не замените в вашем казарменном Питере, в этом болотном, темном прогнившем воздухе».

«Запорожцев» Репин писал долго, целых двенадцать лет. Художник постоянно менял фигуры, удалял одни, вписывал другие; работал над картиной целыми днями, а иногда откладывал ее на долгий срок. «Работал над общей гармонией картины, - говорил он в одном из писем. - Какой это труд! Надо каждое пятно, цвет, линия - чтобы выражали вместе общее настроение сюжета и согласовались бы и характеризовали бы всякого субъекта в картине. Пришлось пожертвовать очень многим и менять многое и в цветах и в личностях... Работаю иногда просто до упаду... Очень устаю». В другом письме: «...если бы вы видели все метаморфозы, какие происходили у меня здесь в обоих углах картины... чего только тут не было! Была и лошадиная морда; была и спина в рубахе; был смеющийся - великолепная фигура, - все не удовлетворяло».

Великолепную картину написал Репин...

За столом писарь строчит письмо султану, сидящие и стоящие кругом казаки диктуют ему, подбирая наиболее едкие слова. Гомерический смех. Каждый персонаж - тип, а все они вместе олицетворяют силу и мощь, которые никто преодолеть не сможет.

«Запорожцев» Репин показал лишь в 1891 году на своей персональной выставке, где она была заглавным полотном.

И, как почти все репинские картины, «Запорожцы» вызвали самую различную оценку.

Еще в 1880 году, в Москве, картина не понравилась Льву Николаевичу Толстому. Теперь, когда она была показана на выставке, последователь Толстого художник Н. Н. Ге также недооценил репинское полотно, и к тому же он приуменьшал заслуги самих запорожцев, как защитников родины от посягательств турок и польского панства.

По поводу этого Репин писал Стасову: «Он не понимает и не верит в запорожцев. Он все забыл, или ничего не знает из русской истории. Он забыл, что до учреждения этого рыцарского народного ордена наших братий десятками тысяч угоняли в рабство и продавали, как скот, на рынках Трапезонта, Стамбула и других турецких городов. Так дело тянулось долго... И вот, выделились из этой забитой, серой, рутинной, покорной, темной среды христиан - выделились смелые головы, герои, полные мужества, героизма и нравственной силы. «Довольно, - сказали они туркам, - мы поселяемся на порогах Днепра и отныне - разве через наши трупы вы доберетесь до наших братьев и сестер».

Фигуры из глины, выполненные Репиным для компоновки картины 'Запорожцы'

Не понял Репина и знаменитый русский писатель Н. С. Лесков, написавший художнику, что в «Запорожцах» нет идеи. Репин ответил: «Я и в «Запорожцах» имел идею. И в истории народов и в памятниках искусства, особенно в устройстве городов, архитектуры меня привлекали всегда моменты проявления всеобщей жизни горожан, ассоциаций, более всего в республиканском строе, конечно. В каждой мелочи, оставшейся от этих эпох, виден, чувствуется необыкновенный подъем духа, энергии: все делается даровито, энергично и имеет общее широкое гражданское значение... И наше Запорожье меня восхищает этой свободой, этим подъемом рыцарского духа. Удалые силы русского народа отреклись от житейских благ и основали равноправное братство на защиту лучших своих принципов веры православной и личности человеческой... И вот эта горсть удальцов, конечно, даровитейших людей своего времени, благодаря этому духу разума (это интеллигенция своего времени, они большей частью получали образование) усиливается до того, что не только защищает всю Европу от восточных хищников, но грозит даже их сильной тогда цивилизации и от души хохочет над их восточным высокомерием».

В этих словах Репина заключена идея картины - показать героизм, силу и мужество народа, спеть гимн во славу свободных людей. «Все за одного - один за всех» - таков был лозунг запорожцев, в товариществе заключалась их сила. Это товарищество и прославил художник.

Так и понял русский народ эту картину.

В связи с идеей картины «Запорожцы» приведем эпизод, характеризующий мировоззрение Репина периода московской жизни. Большой его друг, человек, оказавший Репину огромные услуги во время работы над «Запорожцами» (он доставал всякого рода материалы, требующиеся Репину), - Д. И. Яворницкий предложил как-то Репину написать картину, в которой бы фигурировал Мазепа. Репин вскипел и сказал: «Дмитрий Иванович! Я вижу что вы, по живши в Варшаве, ополячились, окатоличились, возлюбили польских панов, а вместе с ними такого, в сущности своей, поляка, как Мазепу, такого ненавистного мне человека. Писать Мазепу я не буду. Я напишу гетмана Хмельницкого». Яворницкий, однако, продолжал настаивать на своем сюжете и написал об этом Репину. Художник ответил довольно резко:

«Я не понимаю смысла и значения этого сюжета теперь, да и тогда он мне так же противен был и достоин только отрицательного отношения к нему. Панская Польша мне ненавистна, а Мазепа - это самый типичный пройдоха, пан поляк, готовый на все для своей наживы и своего... гонора.

Нет, я русский человек и кривить душой не могу. Я люблю запорожцев, как правдивых рыцарей, умевших постоять за свою свободу, за угнетенный народ, имевших силу свергнуть навсегда гнусное польское панство и шляхту. Я люблю поляков за их культурность - теперь. Но восстановление безмозглого панства, потворство их возмутительному забиванию народа до быдла, когда бы то ни начиналось!.. Да что об этом... Я ума не приложу, что вы находите значительного в промахнувшихся предателях, в измене, в вероломстве?!. Простите, что при всей любви и уважении к вам я не могу ничем поддержать вас в этой ошибочной, на мой взгляд, тенденции».